VIII. Жизнь в гражданских условиях.

У каждого человека, увольняемого с военной службы, своевременно вырисовыва­ются контуры предстоящей деятельности на гражданке. У меня было предусмотрено на первых порах заняться дачными делами. Хочу заметить, что дачным кооперативом «Ми­чуринец», о котором я упоминал выше, до сего времени руководит добрый, честный, от­зывчивый человек Нестеров Геннадий Алексеевич, бывший ответственный партийный ра­ботник. Сложившиеся отношения связали нас на долгие годы.

В первое время на даче надо было поднять почти на метр огород, чтобы его не за­ливало при весеннем паводке реки Орши. С этой целью с помощью Геннадия Алексеевича мы заложили трубами проходившую по огороду канаву, привезли 38 Камазов щебня, би­того кирпича, камней, песка, а сверху уложили землю. Для раннего выращивания помидор и огурцов Геннадием Алексеевичем было сооружено 2 парника из металлического уголка и стекла размером 9 и 7 метров длиной. При непосредственном руководстве мужа племян­ницы Петрова А.С. мы построили второй домик, где разместилась кухня и комната 10 кв. м.

Нас удивляли познания и опыт Петрова А.С., который, осмотрев купленный дом, заявил, что его бывший владелец является инженером или техником, и у него должен быть мотоцикл с коляской. На мой вопрос, по каким признакам он дал совершенно точное оп­ределение, Анатолий пояснил, что дом построен по правилам: на прочном фундаменте, все балки и углы скреплены болтами, а обшивка дома сделана досочками, которые по размерам соответствуют длине люльки мотоцикла. На сегодня, т.е. спустя более двух де­сятилетий, можно подтвердить прочность дома, несмотря на весенние разливы реки Ор­ши. В 1998 г. к дому был надстроен 2 этаж, и теперь он выглядит вполне прилично.

На гражданке начал складываться дополнительный круг знакомств. Добрые отно­шения установились с мужем двоюродной сестры жены - Лобушкиным Николаем Ивано­вичем, полковников в отставке, бывшим политработником стрелковых частей и соедине­ний, активным участником Великой Отечественной войны, награждённым четырьмя бое­выми орденами.

Проживая в Калинине в частном доме и имея 10 соток земли, он развёл прекрасный сад, начал заниматься виноделием. Однако больше всего его интересовала общественная работа: он был постоянным активистом научного общества при Доме офицеров города, часто выступал с лекциями среди населения. В 1987 году после тяжёлой болезни его не стало. Через несколько лет ушла из жизни его супруга. Сейчас замужем их дочь Ирина, у неё уже 2 детей.

На почве заинтересованности книжными новинками возникла дружба с человеком большой души, поэтом-самородком Орловым Юрием Петровичем. Он имел большую уникальную библиотеку, писал для друзей, особенно участников ВОВ, замечательные сти­хи, своим обаянием и гостеприимством он заворожил всю округу Затверечья, где у него стоял небольшой обветшалый домик. В годы войны он был на фронте, некоторое время находился в немецком плену, где проводил патриотическую работу. Всё послевоенное время до пенсии он работал в организационном отделе областного общества «Спартак». У нас без Петровича не проходил ни один праздник. К сожалению, за время написания этих воспоминаний в марте 2000 г. Юрия Петровича не стало.

В 1981 году начался отсчёт наших с супругой путешествий сначала за рубеж, затем по просторам нашей необъятной Родины. Положительное впечатление оставила поездка в Финляндию. В этой стране понравились порядок приёма туристов, внешний вид жилых построек и спортивных сооружений, обслуживание в магазинах, качество дорожных по­крытий, ухоженность частных владений.

В 1982 году состоялось удивительное путешествие по реке Волге на теплоходе «Ф. Энгельс» до города Астрахани и обратно в Калинин вместе с семьёй Пчелинцевых. Мно­гие фотоснимки, а также грамоты и дипломы Нептуна запечатлели это незабываемое пла­вание по волжским просторам, остановки в Горьком, Сталинграде и других городах волжского побережья. Запомнились рынки с обилием даров природы: арбузов, дынь, по­мидор, а также рыбных деликатесов - чёрной икры, осетровых окороков, различного рода копчёностей, солёностей и т.п. Особое впечатление осталось о сооружениях на Мамаевом кургане, доме Павлова и созданном музее-панораме Сталинградской битвы.

К такому путешествию я склонил потом семью Нестерова Г.А. и даже Шустова Н.П., бывшего моего начальника, проживавшего в то время в Ленинграде.

В том же 1982 году начался новый этап в моей жизни. Дело в том, что домашние и дачные дела не устраивали мои изменившиеся запросы. Появилось намерение заняться живой работой в учреждении по знакомому профилю. Не очень-то притягательным для меня занятием оказалось сидение в няньках с внучкой Аней, дочерью Ларисы и Виктора, проживавших с нами в одной квартире, и находившихся весь день на работе.

Надо сказать, что вопрос о моём трудоустройстве разрешился быстро. Как только супруга уволилась с работы из гостиницы НИИ-2, я пошёл трудиться в Калининский фи­лиал Московского научно-исследовательского института приборной автоматики (КФ МНИИПА). В последствии он станет Калининским НИИ информационных технологий. Мне предложили должность начальника бюро режима, на которое возлагалось обеспече­ние государственной тайны.

Институт являлся режимным предприятием, обладал большим научным потен­циалом, выполнял оборонные заказы. В определённой мере я был знаком с направлением исследований института по прошлой работе в органах госбезопасности.

В институте я проработал 10 лет. Сразу же сложилось взаимопонимание с директо­ром Асеевым Владимиром Николаевичем, доктором технических наук, профессором, в последующем академиком, а также заместителем директора по кадрам и режиму Костро­вым Алексеем Павловичем, полковником в отставке, участником ВОВ, служившим до института в Военной Академии ПВО им. Маршала Г.К. Жукова.

На первых порах мне пришлось разбираться с фактами утечки сведений о характе­ре проводимых в институте закрытых работ. Так, в течение нескольких лет на директора института поступали анонимные жалобы по открытой почте в адрес различных москов­ских инстанций, в которых частично раскрывалась оборонная тематика. После тщатель­ного исследования всех жалоб, написанных в разное время и со всевозможными ухищре­ниями, а также изучения обстановки вокруг директора, и с учётом осведомлённости ано­нимщика в секретах, можно было вычислить исполнителя. Как искать автора анонимных документов, я представлял по опыту прошлой работы в органах. Поэтому я сделал пред­варительную проверку образцов шрифтов пишущих машинок в институте и почерков лиц из близкого окружения директора.

Подозрения пали на одного из заместителей директора, которые потом подтверди­лись соответствующей экспертизой. Беседу с автором анонимных жалоб я провёл в при­сутствии секретаря парткома и председателя местного комитета профсоюза. После неко­торого запирательства заместитель директора признался в авторстве анонимных докумен­тов и назвал косвенного сообщника. На общем партсобрании института ему было вынесе­но взыскание (строгий выговор). Вскоре он из института уволился.

После этого успешного разбирательства авторитет режимной службы поднялся, к её предложениям по сохранению режима секретности стали относиться более вниматель­но.

Большая работа в институте стала проводиться по повышению политической бди­тельности. С лекциями по этой тематике я выступил во всех отделах института, приводил конкретные примеры имевших место нарушений режимных требований. А их было нема­ло. Несколько раз приходилось разбираться с фактами утраты секретных материалов во время размножения, пересылки в другие учреждения, а также в период использования до­кументов на рабочих местах. Во всех случаях удавалось доходить до объективной причи­ны и устанавливать виновников. Как правило, нарушения возникали из-за неправильного обращения с секретными материалами. Выявлялись факты серьёзных нарушений правил при ведении телефонных переговоров, к таким сотрудникам применялись меры дисцип­линарного воздействия.

                              День Победы. Сотрудники Института приборной автоматики - участники Великой отечественной войны. 1990 г.

Мероприятия по обеспечению режима секретности проводились в контакте с 1 от­делом (отделом руководил бывший сотрудник УКГБ Владимир Владимирович Добров) и военизированной охраной пред­приятия. Во многом мне помогал сотрудник бюро режима Иванюшко В.Д., бывший уча­стник ВОВ, принципиальный и исполнительный работник. В бюро режима работали так­же бывшие военнослужащие Академии ПВО Солонин П.Е. и Чулицкий И.А.. Необходи­мость проведения активной работы по соблюдению режимных требований обуславлива­лась ещё и тем, что в 1985 году был арестован и разоблачён американский шпион Толка­чёв, работавший ведущим конструктором в подобном институте нашего же ведомства в Москве.

Надо отметить, что Центральное разведывательное управление США (ЦРУ) назы­вало Толкачёва своим «агентом № 1 в СССР». В учреждении, где работал Толкачёв, суще­ствовал такой же порядок выдачи секретных документов, как и в нашем институте. Так, сотрудник, получавший материалы в 1-м отделе, оставлял свой пропуск, не сдав материа­лы, нельзя было выйти из института. Американская разведка изготовила Толкачёву под­дельные «Разрешения на право пользования технической документацей» и пропуск на проход в здание НИИ. Используя эти подделки, и получая для пользования секретные ма­териалы, шпион в обеденный перерыв скрытно выносил их из НИИ и фотографировал их на квартире. В последующем он стал фотографировать секретные материалы на работе, в том числе в туалете. Учитывая существенный ущерб, нанесённый Толкачёвым оборонно­му потенциалу СССР, суд приговорил его к исключительной мере.

В целом о работе в НИИ у меня сложилось хорошее впечатление. Все 10 лет я трудился в институте, как говорится, "для души" т.е. с моральным удовлетворением. Общение с сотрудниками научных подразделений и непосредственно с начальниками отделов и секторов подпитывало мое гражданское самочувствие (после 38 календарных дней военной службы).

Я встретил в институте в большинстве своем отзывчивых и весьма ответственных за свою работу людей. Среди них немало было участников Великой Отечественной войны. С ними проводились особые встречи по линии Совета ветеранов. Наиболее заслуженными фронтовиками были отмечены Е.А. Дроздовский (он имел шесть боевых орденов), Б.К. Засядкин, А.А. Родионов, Г.Я. Кидалов, А.А. Федоров, А.Г. Колючий, Л.П. Сверкунов, В.Ф. Юдин (у него три ордена "Красной Звезды"), М.Г. Огулов, В.Д Иванюшко, Л.И. Фадеева и другие. Все фронтовики являлись примером служения Советской науке.

Очень внимательно к ветеранам относилось руководство института: директор В.Н. Асеев, главные инженеры О.В. Ханский, Ю.Н. Соколов. Эти традиции соблюдаются при нынешнем руководителе института              Д.Е. Пильшикове.  

В сентябре 1991 года в силу несчастного случая, произошёл серьёзный поворот в моей служебной и бытовой жизни. Во время возвращения из Москвы от сына я попал в автомобильную аварию в пос. Спас-Заулок. Мою автомашину на вновь уложенном ас­фальте с масляной поверхностью занесло на встречную полосу движения, и мы столкну­лись с автомашиной «Ока». Супруга, сидевшая справа от меня, и внучка Аня, спавшая на заднем сидении, отделались испугом. Мне же слева был нанесён удар, который привёл к перелому 11 рёбер, порыву лёгких и обильному кровотечению. Помню, как сейчас, вышла из соседнего дома женщина, предложила мне успокоительной микстуры и сказала, что в подобной аварии я оказался сегодня пятым. На второй день в этом месте ГАИ поставила предупреждающий знак. Меня увезли на скорой помощи в больницу г. Клина, а повреж­дённый автомобиль вместе с супругой и внучкой был доставлен в Калинин, т.е. ситуация была тяжёлой. Сын Володя привёз в больницу московского профессора, который после ознакомления одобрил принцип моего лечения. На больничной койке я пролежал около месяца. Меня посетили друзья Нестеров Г.А.,      Щербаков Н.В., из института - Трошин Л.Г. Около месяца я затем находился на больничном листе дома.

Весной 1992 года из института я уволился. Надо сказать, что увольнение сопрово­ждалось торжественной церемонией, приказом директора, цветами и подарками. Объек­тивности ради скажу, что дирекция института чтит наше содружество до сих пор, по­здравляя со знаменательными датами, приглашая на празднования институтских собы­тий.