VI. Пребывание в Германии.

После окончания школы никто из нашего выпуска на работу в качестве советника назначен не был, всех распределили на оперативную работу в подразделения Аппарата Уполномоченного КГБ СССР в Германии. Аппарат размещался в Карлсхорсте, им руко­водили при мне высокие начальники - генералы Коротков Александр Михайлович, затем Крохин Алексей Алексеевич. Меня определили в отдел Малинина Бориса Николаевича, в сектор Ломакина Виктора Фёдоровича, являвшихся опытными специалистами по линии внешней разведки. С Малининым и Ломакиным помимо служебных сложились и друже­ские отношения, в том числе семейные и продолжались многие годы, пока они не ушли из жизни.

На первых порах работы в Германии мне повезло с удачным оформлением журна­листского прикрытия, которое давало возможность устанавливать первичные контакты, беспрепятственно выезжать в западные сектора Берлина для осуществления необходимых оперативных мероприятий. В документах прикрытия указывалось, что власти, в том числе западные, должны содействовать выполнению функциональных обязанностей журнали­ста. Следует отметить, что за самовольное оформление прикрытия (я воспользовался не­ожиданным отъездом московского журналиста и получил на себя все документы) руково­дство Аппарата сделало мне серьёзное внушение, хотя в принципе мои действия одобрило. Справедливым оказалось замечание, что я оформил прикрытие не на свою фамилию. Это создавало впоследствии определённые неудобства.

По линии прикрытия мне пришлось естественно общаться с «чистыми» советскими журналистами. В то время в ГДР от Советского Союза были аккредитованы Михайлов и Пономарёв от газеты «Правда», Чупаев - от ТАСС, Кожевников и Гриднев - Московско­го радио. Из корреспондентов социалистических стран мы семьями сдружились с чехом Яночеком.

После очередного отпуска в августе 1957 года я перевёз семью из Калинина в Бер­лин, в уютную меблированную квартиру. На первых порах пришлось покупать всю до­машнюю хозяйственную утварь, жена долго привыкала к новой обстановке, однако общение с членами семей бывших калининцев Серёгина С.М., Басова Н.А., Вино­градова В.А., Кривова Н.В., работавших также по линии госбезопасности и проживавших в Карлсхорсте  смягчало её тяготы.

Сына Володю определили в советскую среднюю школу, а кроха Лариса оставалась на руках. В Калинине проживала одна Анна Ивановна, которая очень скучала по своим домочадцам. Шефство над ней было поручено нашему другу Рысёву В.П.. И надо сказать, что он пять лет образцово выполнял договорённость: почти еженедельно навещал её, по­могал с дровами, ходил на бассейку за водой и т.п. В знак признательности я привозил ему подарки, а главное, лекарства из Западного Берлина для лечения язвы желудка. В конеч­ном счёте он вылечил желудок и часто благодарил меня за это.

В период летних отпусков мы оставляли Анне Ивановне соответствующую сумму денег, чтобы она смогла жить в наше отсутствие без финансовых забот. Однако она ухит­рялась обходиться на свою ежемесячную пенсию в 31 рубль, а полученные от нас средства сберегала или отдавала своей сестре Ирине, которая серьёзно нуждалась в материальной помощи. Однажды она отдала ей 1000 рублей на перестройку дома.

В первое время пребывания семьи в Берлине пришлось в деталях рассказывать суп­руге правила общения с соседями из числа наших граждан и немцев, посвящать её в во­просы политической бдительности. Дело в том, что имелись конкретные факты сбора данных западными спецслужбами о жителях советской колонии в Карлсхорсте, независи­мо от занимаемого ими положения. Например, уборщицами из числа немок собирались в мусорных контейнерах выбрасываемые нашими гражданами письма, магазинные чеки и другие бумаги. В магазинах, мастерских, ресторанах, пивных и других заведениях, посе­щаемых жителями, работали лица, сотрудничавшие с западными спецслужбами. Был уличён в шпионаже немец, прикрывавшийся трубочистом. Проезжая по улицам Карлсхорста, и главным образом, мимо проходных пунктов Аппарата, он производил съёмки с помощью фотоаппарата, вмонтированного в фару велосипеда.

Проведённые беседы сказались положительно, но не обошлось и без превышения правил бдительности. Однажды супруга оставила без присмотра дочь Ларису около мага­зина, а сама с Галиной Виноградовой пошла за покупками. Проходившая мимо соседка спросила Ларису, с кем она играет, и получила ответ - одна. Тогда соседка из добрых по­буждений решила отвести девочку к нам на квартиру, но поскольку дома никого не было, отвела её на время Серёгиным. Выйдя из магазина и не обнаружив Ларису, женщины под­няли шум, выразив подозрение, что ребёнка могли увезти на Запад. С таким предположе­нием они обратились к Серёгину С.М., работавшему главным советником начальника Берлинского Управления МГБ ГДР, для принятия возможных мер. Вскоре всё уладилось. Серёгин С.М., приехав на обед, увидел в своей квартире Ларису. Тревога была отменена. Об этом случае я узнал по возвращении из командировки. А напугавшаяся тогда супруга неоднократно рассказывала об указанном эпизоде по возвращении в Калинин.

Воспитательными мероприятиями женского персонала в Карлсхорсте занимались местком и женсовет. Они организовывали всевозможные курсы кройки и шитья, кулина­рии и т.п., проводили экскурсии с выездами в другие города ГДР: Веймар, Дрезден, Лейп­циг, в горы Саксонской Швейцарии и т.д. Припоминается случай, когда во время экскур­сии по бывшему фашистскому концлагерю Заксенхаузен при осмотре полутёмного подва­ла сын Володя по неосторожности упал в залитую водой траншею, чем перепугал всех присутствовавших, особенно нас, родителей. После этого другие объекты концлагеря мы уже не осматривали.

Осуществляя воспитательные мероприятия, местком комплектовал группы для вы­езда в Берлинские театры, на спортивные соревнования, на красочные рождественские но­вогодние ярмарки в центре Берлина. В то время удалось посмотреть выступления ансамб­ля «Берёзка», ансамбля Игоря Моисеева, послушать хор Свешникова и др. советских ар­тистов. Организовывались также выезды с детьми на природу. Однажды при поездки семьями на озеро дорога вывела нас на дикий пляж, где совершенно голыми загорали вме­сте мужчины и женщины. Чтобы не знакомить детей с этим обычаем, мы быстро развер­нулись обратно. Активно работал преподавательский состав школы, в которой учился сын Володя. Он часто принимал участие от школы во встречах высоких гостей из Москвы. Сохранились фотографии вместе с Микояном А.И., космонавтом номер 2 Германом Ти­товым, послом СССР в ГДР Первухиным (фотографии хранятся в архиве Володи).

Продолжалось знакомство с бытом и обычаями немцев. Бросались в глаза особен­ности культурного поведения немцев, малые порции хлеба во время приёма пищи (1-2 ку­сочка 5мм толщины), удивляло употребление алкоголя. Вино или коньяк они пили ма­ленькими дозами и, как правило, после еды и чаепития. В этом я убедился, проживая в не­мецкой семье. В то время особенно поразили супругу так называемые правила подбора невесты для последующего вступления в брак. Однажды она спросила соседку-немку, кто такие молодые девицы, проживавшие поочерёдно у них по 2-3 недели. Соседка рассказала, что её сын хочет жениться, подбирает себе жену, и поэтому до вступления в брак должен определить, которая из девиц лучше всего ему подходит.

Не очень обстоятельно, но всё-таки мне удалось показать супруге Западный Бер­лин, в то время являвшийся витриной капиталистического мира в центре ГДР. Мы посе­тили некоторые фешенебельные магазины, были на отдельных приёмах, например, в «Мейзон де Франсе»- французском Центре культуры. Там же находилось помещение Сою­за западноберлинских журналистов, в котором я состоял. На приёме на «Фойербоуле» у бургомистра Западного Берлина Вилли Брандта наряду с беседами с заинтересованными гостями мы наблюдали сам процесс «Фойербоуля». В полузатемнённом большом помеще­нии со всевозможными красочными подсветками был установлен примерно метровой вы­соты сахарный конус, который по всей окружности горел небольшим синим пламенем. Сверху на конус поливалось красное вино, которое стекало в нижнюю ёмкость. Участники приёма сами черпали горячее вкусное вино и разливали его по бокалам.

На одном из приёмов состоялся разговор с начальником западногерманской поли­ции Штуммом, который заявил мне о своей симпатии к журналистам и готовности ока­зать мне при необходимости соответствующее содействие.

В то время супруга, понимая мою загруженность по работе в Западном Берлине, находилась в постоянном напряжении. Она видела, как систематически (раза 2-3 в неделю) я менял экипировку, брал с собой документы прикрытия и выезжал на задание. Позднее она скажет, что пять лет, прожитые в Германии, можно считать вычеркнутыми из жизни. Я весьма признателен моей супруге, что в то время она не показывала своих волнений, на­оборот, в отдельных ситуациях способствовала выполнению моих задач. Её опасения бы­ли обоснованными, так как факты задержания наших сотрудников в Западном Берлине имели место. Этому способствовало  уязвимое расположение Западного Берлина в центре ГДР.

Вместе с этим хотелось бы коротко сказать, что Западный Берлин в то время по масштабам проведения шпионско-подрывной работы против СССР и других социалисти­ческих стран вышел на первое место в мире. Западногерманская газета «Швабишес Тагесблатт» признавшись, писала: «Западный Берлин стал сейчас сосредоточением такого множества агентов всех мастей, что может считаться единственным в своём роде шпион­ским центром».

И действительно, в Западном Берлине свили свои гнёзда американская, англий­ская, французская, западногерманская разведки, милитаристские, реваншистские, фаши­стские и эмигрантские организации. О росте шпионских центров в Западном Берлине го­ворили следующие данные, опубликованные в печати: «... в 1954 году их было 42, в 1962 году - 99, для работы с агентурой организованы тысячи конспиративных квартир и пере­даточных пунктов...»

Со мной неприятностей в Западном Берлине не случалось, хотя я участвовал во многих острых операциях. Вообще мне повезло, что я оказался под началом таких опыт­ных руководителей, как Малинин Б.Н., Ломакин В.Ф. К тому же я и сам старался соблю­дать чекистские требования, порой неписанные.

У меня удачно получалось установление личных контактов и последующее их раз­витие. В первые дни пребывания в Берлине я познакомился с одним из немцев - архитек­тором, оказавшимся объектом заинтересованности друзей (МГБ ГДР). Через меня они ввели в его изучение своего человека.

Практически весь период работы в Германии приходилось получать экономиче­скую, политическую и научно-техническую информацию за счёт лично приобретённых источников. Положительную оценку получили оперативные контакты с французом из Парижа, обладавшим близкими связями в спецслужбе Западного Берлина, немцем из ФРГ, располагавшим научно-техническими новинками, нужными нашей стране, амери­канцем в Западном Берлине, занимавшим высокий пост в координирующем органе Евро­пы. Надо отметить, что помогали они нам в основном по убеждению. Некоторые контак­ты продолжались в Москве, когда иностранцы приезжали в СССР. Находясь уже в Калинине, я выезжал в столицу, отдельные связи были переданы сотрудникам центра.

Что касается американца, занимавшего высокий пост в координирующем органе Европы, то отношения с ним складывались в полне нормальном русле. Он бывал у меня на квартире в Кпарлсхорсте, с ним иногда велись беседы о шпионских западногерманских организациях и т.п.

  Мною ставился вопрос перед начальником Малининым Б.Н. о проведении у меня на квартире его вербовки.  Однако в связи  с осложнением обстановки в Берлине данный вопрос был отложен. Встретился я с американцем уже в Москве после возвращения из Германии и передал его как контакт работнику ПГУ (внешняя разведка).

Я уже указывал, что посещение Западного Берлина с использованием журналист­ского прикрытия обуславливалось больше всего оперативной необходимостью и в мень­шей степени работой по западноберлинскому отделению журналистов (хотя там проводи­лись собрания, я платил взносы и т.п.). При выезде в Западный Берлин решались различ­ные задачи, относящиеся порой не только к моему непосредственному участку. Приведу случай, когда в Западном Берлине надо было встретиться с супругой погибшего в автока­тастрофе агента органов КГБ, чтобы выразить ей соболезнование и оказать финансовую поддержку. Одновременно предусматривалось определить, сможет ли она в последующем оказывать нам посильную помощь. Дело в том, что после кончины мужа она сдала часть своего дома в аренду под гостиницу, в которой, по имеющимся данным, должны были ос­танавливаться командированные американцы.

У инициаторов этого мероприятия было убеждение, что жена агента знала о со­трудничестве мужа с советской разведкой, поэтому они надеялись на успех. Предварительным изучением было установлено, что родственники хозяйки уехали, и она проживает одна, посетить её на дому целесообразнее все­го было утром, до ухода её в магазин.

Я выехал с напарником, который должен был подстраховать меня при возможном осложнении обстановки. Моё появление у дверей дома насторожило хозяйку, однако она разрешила мне войти. Я представился советским гражданином, сказал несколько слов о её муже, и она сразу поняла, с кем имеет дело. К тому же она оказалась весьма сообразитель­ным человеком, предупредив тихим голосом, что ночью прибыли два американца, оста­новились у неё на 2 этаже, сейчас встали и готовятся к отъезду на службу. Выходить из дома было уже поздно, слышались приближавшиеся шаги. Я предложил представить меня иностранцам (при необходимости) как родственника, быстренько снял верхнюю одежду и принял вид своего человека, занимающегося домашним хозяйством. Она выполнила дого­ворённость и когда американцы появились, сказала, показав на меня, что я её племянник. После она сказала, что у неё действительно имеется племянник.

Американцы сели в подъехавший к дому «Мерседес» и уехали. Напарник серьёзно заволновался, когда автомашина подъезжала к дому, заподозрив неладное, но увидев в салоне одного лишь водителя, успокоился. После отъезда американцев беседа с хозяйкой получила положительное продолжение. Прежде всего она была поражена проявлением заботы и выразила за это признательность. Одновременно она рассказала, что во второй половине дома идёт небольшой ремонт, после чего американские гости будут останавли­ваться там постоянно. Она дала также согласие на последующую встречу, во время кото­рой были согласованы совместные действия и отработаны способы связи с другим со­трудником разведки.

Надо сказать, что я нередко переключал свои некоторые контакты с иностранцами в Западном Берлине на других работников нашего аппарата, поскольку эти связи не пред­ставляли для меня прямого служебного интереса. Однажды я познакомил сослуживца из города Калинина Басова Н.А. с влиятельным западноберлинским бизнесменом, оказав­шимся в последствии хорошим источником информации. Басов Н.А. получил благодар­ность, и за удачу мы на семейном вечере распили французского коньяка «Наполеон».

К моему отъезду из Германии нереализованными оказались материалы на сотрудницу иностранного консульства в Западном Берлине  "Лауру", являющейся близкой подругой детских писателей ГДР - "Артель".

После установления семейного контакта с "Артель" удалось их склонить к предложению пригласить "Лауру" в Восточный Берлин на представление во "Фридрих Штадт Палас".

Операция на первом этапе удалась. В театре "Лаура" была достаточно разговорчива и откровенна   со своими восточными связями  в том числе и советским гражданином.

Были засвидетельствованы другие необходимые моменты и "Лаура" осталась очень довольна встречей со старыми друзьями и приятелями, благодарила их бессчетное количество раз, в том числе и меня.  Но поездку к ним домой за пределы Берлина в тот вечер отложила.

Разработка "Лауры" продолжалась в последующее время. но мне в ней участвовать уже не пришлось. Надо было подключаться к другим более серьезным разработкам.

Оперативные связи устанавливались в основном на международной выставке в го­роде Лейпциге, проводившейся в марте и сентябре ежегодно (от 6 до 10 дней каждая). Ка­ждый раз в открытии ярмарки участвовали руководители государств и правительств мно­гих стран. От СССР часто присутствовал А.Н. Косыгин, приезжал Н.С. Хрущёв. Иногда на освещение событий съезжалось в Лейпциг до 800 журналистов.

Установление связи с иностранцами это не самоцель. В работе по подбору иностранных граждан для изучения всегда учитывались многие обстоятельства. Прежде всего надо было определить иностранца представляющего оперативный интерес, т.е. имеющего подступы к нужной нам информации или являющегося ее носителем. Сложности были вызваны также теми защитными мерами, которые применялись контрразведывательными органами противника в отношении граждан, вступивших в контакт с представителями социалистических стран, не говоря уж об отношениях с советскими гражданами.

Согласно инструктажу в спецслужбах противника, иностранные граждане о вновь заводимых связях должны были докладывать руководству фирмы, а если говорить о Федеративной Республике Германии – докладывать в так называемые "Восточные отделы" фирм. По установленным нами данным "Восточные отделы" фирм постоянно проводили контрразведывательные и разведывательные мероприятия.  

С учетом этих особенностей приходилось определять, как уберечь наши отношения (знакомства, встречи) от соотечественников иностранца, применять необходимые меры по корректировке его поведения. Делать это надо было весьма осторожно с помощью наводящих вопросов и необходимых рекомендаций иностранному гражданину, соблюдая при этом элементы тактичности.

Предусматривая выход на оперативный контингент, надо было серьезно взвешивать также, не можем ли мы натолкнутся на подставу противника, тщательно анализировать и проверять особенности поведения иностранца. Постоянно думать о конспирации.

Пример № 1. Сотрудниками отдела Аппарата был приобретен источник информации из числа административных работников Западного Берлина, имевших отношение к разведслужбе США. Получив от него, на взгляд оперработника, закрепляющие материалы, контроль за его поведением ослабили. При встречах с ним в Западном Берлине необходимых мер по осуществлению контрнаблюдения не предпринимали.

В результате спецслужбе США удалось зафиксировать связь административного работника с советским гражданином. При внеочередной связи с источником по телефону, продлившейся примерно 4 минуты, американцы зафиксировали точное местоположение наших разведчиков и они были схвачены. Двое суток их держали в подвальном помещении. Одного из них били мокрым полотенцем, чтобы меньше оставить следов. Американцы долго "кололи" их, пытаясь добиться признания, но безуспешно. В поисках улик они обыскали автомобиль задержанных, но ничего не нашли. Продолжая искать вещдоки, они разобрали обшивку салона, раскрутили всю машину до винтиков, но все впустую. В конце концов они были вынуждены отпустить наших людей. Вернули и машину, но к линии, разделяющей два сектора Берлина, наши разведчики толкали ее руками, потому что своим ходом она передвигаться уже не могла. 

Пример № 2. Нашим отделом изучался сотрудник Западноберлинской спецслужбы "Жерар". Было установлено, что он сожительствует с немкой из Восточного Берлина, которая в свое время являлась агентом органов КГБ. С ней была установлена связь для использования по  "Жерару",  она дала согласие на продолжение сотрудничества.  Однако через некоторое время из Демократического Берлина бежала на "Запад" к "Жерару". Проводившиеся мероприятия, через оставшуюся в Демократическом Берлине мать по вызову немки на встречу, положительных результатов  не дали.

Было принято решение оказать давление на "Жерара" на личной встрече оперработника с ним у него на квартире. При этом имелось ввиду заявить, что он в лице сожительницы имеет агента госбезопасности  и если об этом узнает его руководство, он будет уволен с работы. Намечалось  также предъявить ему другие имеющиеся компроматы. До этой встречи агенту – немке  направлялись письма с несложной тайнописью, которую "Жерар"мог расшифровать и расценить как действующую агентурную связь.

Оперработники увлеклись этими мероприятиями и не предусмотрели возможных осложнений при посещении квартиры "Жерара". Руководство (Коротков А.М.) поправило сотрудников и рекомендовало направить к "Жерару" с закрытым письмом агента из числа немцев. В письме была заложена тоже идея давления на "Жерара". Одна особенность: агент состоял на связи у нашего резидента – немца, которого агент считал сотрудником МГБ ГДР.

При посещении квартиры "Жерара" агент был схвачен, его держали и допрашивали около месяца, пытаясь вытянуть у него данные о связях с советской разведкой. (В это время противник пытался собрать факты о деятельности органов КГБ для публикации в "Белой книге") Однако агент, не зная, что он состоял на связи у резидента органов КГБ, существенных показаний дать не смог и спутал карты противника. Его вынуждены были освободить.

Кроме своей работы мне поручались отдельные задания, при выполнении которых использовалось журналистское прикрытие. Однажды с большого форума у председателя Государственного Совета ГДР Вальтера Ульбрихта мною был конспиративно вывезен и доставлен на беседу с официальным сотрудником госбезопасности один из важных чинов­ников восточной страны. Беседа прошла успешно.

Через 2 года пребывания в Германии я был повышен в должности (стал помощни­ком начальника отдела), а вскоре получил очередное звание подполковника. К тому вре­мени в нашем отделе сложился сплочённый коллектив. Мы успешно работали и сочетали это с дружбой семьями (Ломакины, Малинины, Калягины, Говорухины, Баландины, Зубковы, Дорожкины, Кикасы и др.). Вместе встречали праздники, в том числе дважды Но­вый год (по местному и московскому времени). Как-то произвольно сложилась традиция петь русскую народную песню «Куда ведёшь тропинка милая», которую условно назвали нашим гимном. На аккордеоне песню исполнял А.В. Зубков. Дружба эта продолжалась многие годы. В 1997 году, когда в Тверь приезжала на нашу золотую свадьбу Ломакина Л.И., ставшая вдовой, мы тепло вспоминали наши прошлые берлинские встречи, а на ак­кордеоне так называемый гимн исполнял уже я.

Сложнее складывалась оперативная работа в Берлине, когда в период реорганиза­ции меня определили в контрразведывательный отдел, занимавшийся изучением непо­средственно сотрудников спецслужб противника. Здесь пришлось действовать с ещё большим чекистским вниманием. С учётом усиления контроля, выезды на секторальные границы в Западный Берлин, совершались уже группами сослуживцев в целях обеспечения контрнаблюдения. Чаще всего мне приходилось выезжать с сотрудником нашего отдела Калягиным Николаем Егоровичем. Следует отметить, что работал он квалифицированно, с особым подходом к делу, поэтому имел интересные материалы и добивался положитель­ных результатов. Впоследствии он быстро пошёл в гору, успешно овладел вторым, т.е. французским языком, после работы в Аппарате трудился в президентуре в Бонне, затем в Камбодже, Афганистане и последние годы был заместителем начальника Первого Глав­ного Управления КГБ СССР (ПГУ - внешняя разведка).

Так же заместителем начальника ПГУ стал наш берлинский сослуживец Дроздов Юрий Иванович, владевший несколькими иностранными языками. Кстати, 02.07.99 г. по первой программе телевидения демонстрировался фильм Вахтанга Михоладзе, в котором Дроздов рассказывал о разоблачении предателя Шевченко, бывшего представителя СССР в ООН, помощника министра иностранных дел     А.А. Громыко.

27 июня 1999 года по первой программе телевидения в передаче «Как это было» Дроздов Ю.И. вместе с бывшим сотрудником Аппарата Наливайко излагал подробности своего участия по обмену в 1962 году в Берлине американского шпиона Пауерса на совет­ского разведчика         Р.И. Абеля, содержавшегося до обмена в американской тюрьме.

Кстати, работая уже в Калинине, сотрудники нашего Управления выезжали в Мо­скву для встречи с Р.И. Абелем. Он подробно повествовал о своей разведывательной деятель­ности в США. На прощание мы вместе сфотографировались.

Вспоминая о своём пребывании в Германии, не могу не сказать о той обществен­ной работе, которая выпала на мою долю. В 1961 году меня избрали секретарём партий­ной организации отдела, с того же времени я состоял членом партийного комитета Аппа­рата. На заседаниях парткома мне пришлось работать с членами парткома: Серёгиным С.М., бывшим начальником Калининского Управления КГБ-начальником нелегальной , Корзниковым Н.А., бывшим начальником Управления ПГУ КГБ СССР, Крохиным А.А., руководителем Аппарата и др. Секретарём парткома был Рогов Н.П., с которым иногда приходилось готовить про­екты решений.

В порядке отступления приведу такой случай. Однажды на второй день после засе­дания парткома меня спросил Серёгин С.М., почему я не присутствовал на последнем за­седании, и пояснил, что на парткоме в форме шутки сообщили о моей поездке якобы к Аденауеру. Я рассказал, что так оно и было: присутствовал на приёме у канцлера ФРГ Аденауера в Западном Берлине, куда он прибыл всего на один день из Бонна. На приёме присутствовали многие журналисты, аккредитованные в Германии, сообщения были весьма интересными, а угощали нас устрицами.

По линии общественной работы мне приходилось заниматься проведением досуга сотрудников и членов их семей. Указанные мероприятия имеют особое значение в условиях заграницы для сплочения коллектива. Мы выезжали в дома отдыха немецких друзей, на пикники и т.д.

Не раз мы совершали коллективные выезды на рыбалку. Хорошо запомнилась по­ездка на озеро Голомбек, где на большой лодке вчетвером (Жуковец Я. П., Веременко Г.В. и я с сыном) мы спиннингами выловили за полдня около полусотни разного размера щук. К концу рыбалки мы неожиданно увидели неописуемое зрелище: некоторые большие ры­бины, одна за другой, начали выпрыгивать из садка и, перелетая через наши головы, ис­чезали за бортом. Садок занимал одну часть лодки и заполнялся водой. Чтобы предотвратить последствия потери, Веременко своим весом в 100 кг прижал доски садка и вылеты щук прекратились. Впоследствии, когда сын правдиво рассказывал об этой истории, ему при­писывали умение преподносить рыбацкие небылицы.

Вообще к рыбалке я пристрастился в 1958 году, купив во время отпуска в Калинине отечественные рыболовецкие снасти. Первый выезд с друзьями состоялся на реку Одер, где спиннингом я поймал щуку и несколько окуней. Знакомые рыбаки, имевшие лучшие западные рыболовецкие принадлежности, довольствовались меньшим результатом. Зимой 1961 года наш коллектив на нескольких машинах выезжал в немецкий дом отдыха Ширки. Дорога была отвратительной, покрыта тонким зеркальным льдом, в пути произошло не­сколько аварий. Автомашину сотрудника Калягина Н.Е. занесло на столб, вследствие чего его супруга получила травму головы. После оказания соответствующей медицинской по­мощи путь продолжился. Будучи за рулём "Фольксвагена" мне с большим трудом удалось без «ЧП» добраться до места назначения через небольшой горный перевал. В доме отдыха жена с двумя детьми и другие семьи наших сотрудников провели две недели, остались до­вольны общением с немецкими семьями и особенно совместной встречей Нового 1962 го­да.