VII. Возвращение на Родину.

Летом 1962 года у меня закончился срок пребывания в Германии, и я вместе с семьёй выехал  к  старому месту службы в город Калинин. Однако вскоре руководством Аппарата было принято решение командировать меня в Берлин для продолжения меро­приятий по делу, которое я вёл на руководящего работника одной из спецслужб против­ника в Западном Берлине. Таким образом, приняв только что участок работы начальника отделения УКГБ по Калининской области, телеграммой из ПГУ я был отозван в Берлин, где находился ещё в течение более 3 месяцев, т.е. до конца 1962 года.

Работая по данному делу, пришлось еще раз убедится, насколько сложным и кропотливым является чекистский труд по приобретению информационного источника непосредственно в спецслужбе противника. В подтверждение этого можно привести оперативные мероприятия по делу "Аристократа", одного из руководящих работников спецслужбы противника в Западном Берлине.

В силу ряда причин раскрыть все мероприятия невозможно, остановлюсь лишь на некоторых этапах. Данное дело велось лично мною.

Кличку "Аристократ" он получил ввиду своей принадлежности к богатой знати, по натуре являясь карьеристом, свое личное благополучие он ставил превыше всего. От подлинного источника стало известно, что "Аристократ" почти ежедневно из своего расположения выезжает по службе в город. При этом указывались марка, цвет и номер автомашины, а также его внешнее описание. С помощью созданных нами передвижных постов наблюдения на трассах движения в Западном Берлине были установлены некоторые объекты, посещаемые "Аристократом". Выявлена явочная квартира, на которой им принималась агентура. Надо отметить, что сделать все это было не очень просто. В числе его агентов была выявлена жительница Восточного Берлина, которую условно назовем "Дианой". После соответствующей проверки она согласилась на сотрудничество с нами. С помощью "Дианы" были получены некоторые интересующие нас данные: устремления к предприятиям ГДР и расположенным там советским воинским частям. Особенностью работы "Аристократа" с "Дианой" являлось сожительство после каждой (ежемесячной) встречи, за что он выплачивал ей по 400 марок ФРГ.

Зная некоторые общественные места, посещаемые "Аристократом" в Западном Берлине, удалось подвести к нему нашего человека – немца, назовем его "Фолькерманном", имевшего связь с воинской частью советского гарнизона. После нескольких встреч в Западном Берлине "Фолькерманн" заявил "Аристократу", что поскольку его перевели на работе на секретный участок, то выезжать в Западный Берлин стало опасно. Этим сообщением предполагалось склонить "Аристократа" к переходу через пограничную зону на Восточную сторону, где при проведении тайниковой операции задержать его.

Подготовительные мероприятия шли по плану. При личных встречах "Фолькерманн"  давал противнику определенные правдоподобные сведения вместе с дезинформацией. Однако выманить "Аристократа" в Восточную зону не удалось.

При дальнейшем изучении "Аристократа" от наших источников поступили данные, по которым можно было предположить, что до приезда в Западный Берлин "Аристократ" проживал в Австрии. Оперработники сделали вывод, что "Аристократ находился там в служебной командировке и работал против стран народной демократии.

Через МГБ Венгрии было установлено, что "Аристократ" им известен и проходит по показаниям двух венгров, осужденных за шпионаж. Оперработник с согласия венгерских друзей вылетел в Будапешт, где собрал все имеющиеся на "Аристократа" материалы по периоду его работы против Венгерской Республики.  (Указанные материалы я провозил в самолете, за что получил определенное внушение)

С учетом всех собранных данных по делу сформировался полный облик "Аристократа" и можно было вести подготовку к осуществлению вербовочных мероприятий. Было решено подготовить "Аристократу" соответствующее послание – предложение от имени Советской разведки. В нем указывались известные нам его провалы в работе по Австрии и Германии, приводились факты, при проверке которых его начальство не могло бы  простить за преступные ошибки и в лучшем случае должно было уволить его со службы.

Осуществляя доставку послания, надо было обязательно предусмотреть меры, чтобы "Аристократ", умудренный опытом разведчик, не мог расценить наше предложение как провокационное подготовленное своей службой безопасности. В этих целях через сотрудника протокольного отдела советского посольства, которого "Аристократ" знал по официальным посольским приемам, оперработник на специально созданной неформальной основе был представлен ему как советский гражданин. Нарастающим этапом было посещение оперработником квартиры "Аристократа" в позднее вечернее время. "Аристократу" было сказано, что в его почтовый ящик на 1 этаже опущено письмо, с которым он должен ознакомится и принять решение. Квартира его находилась на 2-ом этаже дома в специальном городке с охраной. Посещение квартиры было определенным риском. Но мы действовали уверенно. После длительного изучения обстановки и все обошлось благополучно.

По указанному в письме адресу в Восточном Берлине "Аристократ" естественно не появился. Первые встречи с ним были проведены в Западном Берлине. При переговорах речь шла о получении информации по незначительным вопросам. "Аристократ"  уходил от ответов на прямые вопросы, часто ускользал от темы разговора, врал. Но терять его не хотелось, чувствовалось, что своему начальству он не доложил о нашем предложении.

За работой по "Аристократу" тщательно следили в Центре, направляя телеграммы с указаниями о необходимости обеспечения безопасности оперработника.  От начальника Аппарата Крохина А.А. я получил указание при возвращении из Западного Берлина в любое время ночи звонить ему домой и сообщать о проведении разработки.

Вместе с этим надо сказать, что проведение мероприятий по "Аристократу" совпало с резким ухудшением международной обстановки. Следует подчеркнуть, что в этот период осложнилась международная об­становка в связи с «Карибским кризисом», который чуть было не привёл мир к большой войне. К тому же продолжала оставаться напряжённой ситуация по «Берлинскому вопро­су», особенно после 13 августа 1961 года, когда была возведена стена между Восточным и Западным секторами Берлина. 

После формальной разработки соответствующих условий связи с "Аристократом" я закончил данную работу. Хотя удовлетворения от нее я не получил. Впоследствии мне сообщили, что с "Аристократом" работа продолжается, но он часто упоминает пенсию.      

 В середине декабря 1962 года я вернулся на работу в Калинин уже в должности заместителя начальника 2-го отдела УКГБ. Отделом руководил опытный чекист Шустов Н.П., заместителем начальника Управления являлся Жученков Д.Г., прибывший незадолго до этого из Карелии, началь­ником Управления был Горбатов М.В. Со всеми руководителями у меня сложились доб­рые отношения. Новый 1963 год мы встречали у Жученковых, там познакомились с четой Горянинских (он работал начальником Особого отдела Мигаловского авиационного гар­низона). Следует сказать, что дружба с Горянинскими и Жученковыми продолжается и до сих пор, хотя есть и определённые потери: в 1992 году ушла из жизни супруга К.В. Горянинского Анфиса Емельяновна, в Киев выехала семья Жученковых.

Возвращению в Калинин, в свой родной дом, к матери особенно радовалась супру­га. Затем она обживала новую квартиру, оформилась на работу бухгалтером. В после­дующие годы поступавшие предложения сменить место жительства на другие города, она не без причины отклоняла. Мне пришлось отказаться от должности заместителя началь­ника Управления в Краснодаре (Сочи), Владимире, Ростове, и даже от должности руково­дителя безопасности советского посольства в Бонне. Возможности принять эти предложе­ния не было, так как нельзя было перевозить престарелую мать жены или оставлять с ней детей-учащихся.

Я с большим энтузиазмом взялся за работу в основном оперативном подразделе­ния Управления, каким являлся 2-й отдел. В его составе было 3 отделения, всего 44 чело­века. В отделе трудились опытные сотрудники, снискавшие уважение за успешно прове­дённые ранее мероприятия по некоторым делам. Оперативная обстановка в Калининской области в то время характеризовалась наличием важнейших объектов ПВО страны - Ака­демии ПВО, Головного НИИ-2, командных пунктов Северо-Запада ПВО, авиационных и ракетных соединений. Ежегодно по территории области проезжало около полутора тысяч дипломатов из капиталистических стран, до 10 000 туристов, пребывало несколько ино­странных делегаций. Длительное время в г. Калинине находились студенты из африканских и лати­ноамериканских стран. Начали действовать при университете курсы русского языка, на которых обучались в основном американцы, на продолжительное время в города облас­ти приезжали иностранные специалисты. По несколько десятков иностранных диплома­тов специально останавливались на базе отдыха МИДа СССР в Конаковском районе.

Перечисленные моменты оперативной обстановки определяли задачи оперсостава - подготовку и проведение активных мероприятий против разведок главного противника: пресечение их разведывательных акций, выявление и разработку иностранцев, подозре­ваемых в шпионской и другой враждебной деятельности. Надо отметить, что попытки иностранных разведок и их агентов проводить подрывную деятельность на территории области ощущались реально.

Ещё ранее, в 1958 - 1959 гг. калининские чекисты (из 2 отдела Полосин С.И., Рассадов Г.К., Соколов В.И.) принимали активное участие в работе по изобличению амери­канского шпиона Попова, проживавшего в то время в Калинине, работавшего в Гене­ральном штабе Министерства обороны страны. Об этом следует рассказать подробнее.

Благодаря грамотным действиям и нестандартным решениям был обеспечен плот­ный контроль за поведением и маршрутами движения Попова, предприняты меры по своевременному обнаружению писем, которые могли поступать в адрес Попова. И не на­прасно. Уже через несколько дней Попов получил из Москвы письмо с нанесённой на обычный текст тайнописью. Американская разведка сообщала Попову расписание пере­дач из разведцентра, задания по сбору разведывательной информации, благодарность за ранее предоставленные сведения. В Калинине Попов встречался с офицером, служившем на особо важном объекте ПВО страны, а также неоднократно посещал квартиру другого офицера, проходящего службу в одном из соединений Московского военного округа.

Поскольку добытые материалы не вызывали сомнений в связи Попова с амери­канской разведкой и, учитывая, что он мог собрать дополнительную информацию для передачи противнику, калининскими и московскими чекистами было принято решение задержать Попова при его очередном выезде в Москву.

При личном обыске у Попова были изъяты уликовые данные о шпионской связи с американским разведчиком Ленжелли, сотрудником американского посольства в Москве. На калининской квартире Попова были обнаружены шпионские материалы: инструкции по способу связи с американским разведцентром, дешифровальные блокноты и таблетки для проявления тайнописи. Они находились в специально изготовленных американцами контейнерах: в рукоятке охотничьего ножа, катушках лески для спиннинга и помазке для  бритья. Верховным судом СССР Попов был приговорён к высшей мере наказания, американский дипломат Лэнжелли был выдворен из страны.

За активное участие в работе по вскрытию и разоблачению шпионской деятельно­сти Попова калининские чекисты были поощрены Приказом Председателя КГБ при СМ СССР.

В 60-е годы с увеличением потока иностранцев всё больше выявлялось фактов устремлений к объектам области и проводилось мероприятий по их пресечению. Можно назвать лишь некоторые. Вместе с особыми отделами КГБ документировались конкретные шпионские проявления дипломатов посольств США, Франции, Великобритании у режимных воинских частей. В деятельности разведчиков регистрировались факты использования технических средств разведки. Пресекались разведывательные действия американских дипломатов, приезжавших в Калинин на ночлег и проводивших сбор сведений непосредственно из гостиниц. Задерживались с поличным и изымались шпионские материалы у туристов Фран­ции, отклонившихся от маршрута и фотографировавших военный объект в Бологовском районе. Пресекались действия туристов ФРГ в районах Торжка и Мигалово. Задерживалась, а затем выдворялась группа английских туристов, планировавшая разбросать анти­советские листовки на Красной площади в Москве 1-го мая. Фиксировались факты взя­тия пробы грунта иностранцами у ряда объектов области.

В составе стажёров, которые приезжали к нам на курсы русского языка, устанав­ливались люди, далёкие от научных познаний. Некоторые из них впоследствии всплывали как официальные сотрудники западных посольств в Москве. Многие мероприятия, проводимые по иностранцам, получили положительную оценку в Центральном аппарате КГБ.

Результативной работе отдела способствовал фактор правильного подбора кадров. В отделениях 2-го отдела трудились сотрудники со знанием одного - двух иностранных языков, такие как А.Н. Павлов,       Л.Е. Нечаев, В.А. Самушенок, И.В. Смирнов, Ю.В. Смирнов,                  Г.П. Виноградов. Некоторые из оперативников приобрели соответствующий опыт, находившись в служебных командировках в Германии - Н.В. Кривов дважды, В.А. Виноградов, А.Ф. Калинин,         И.В. Бахолдин, В.И. Соловьёв, Г.Ф. Дарьин. Всем сотрудникам отдела были присущи высокая ответственность за порученное дело, настойчивость в достижении поставленной цели, умение трудиться с отдачей сил, не считаясь со временем.

Достаточно привести лишь несколько примеров. Сотрудник    Дарьин Г.Ф. затратил весь свой личный отпуск, чтобы поехать в Сочи для установления и развития контакта с интересующим нас иностранцем. И он добился положительного результата. Успешные мероприятия по изучению иностранца - выходца из России в плане привлечения его к со­трудничеству с органами КГБ проводил Н.В. Щербаков. Результативными были мероприятия оперработника В.К. Ширяева по добыче научно-технической информации во время проведения международных симпозиумов на базе Химинститута.

Привлекали внимание своей работоспособностью начинающие чекисты А.Н. Павлов, который стал в 90-х годах начальником 2-го отдела, и Г.П. Виноградов, доросший до начальника Тверского Управления госбезопасности и получивший звание генера­ла. Кстати, я был удостоен чести вручить ему генеральские погоны, находясь уже в от­ставке. Из бывшего 2-го отдела выросли до должности заместителей начальника Управле­ния  А.Е. Серов,  А.С. Песенко, В.Н. Орлов. Начальниками отдела в другие области были назначены Н.В. Щербаков (в Карелию),                Н.Д. Бархоленко (в Оренбургскую область).

Из 2-го отдела перспективные сотрудники рекомендовались на работу во внешнюю разведку, среди них Гусев, Давыдов, Калинин, Рябов, Костров, Семенкович. Все они дос­тойно проявили себя, сейчас являются пенсионерами.

В 60-е и 70-е годы вторым отделом продолжались мероприятия по проверке сигна­лов о подозрительных связях некоторых граждан области с иностранцами. К проверке од­ного из сигналов, который указывал на стремление местного жителя конспиративно встретиться с иностранцем, подключился я, выступив в роли немца из ФРГ. Значимость пер­вичного сигнала определялась тем, что гражданин проживал недалеко от расположения особорежимной воинской части. В результате проведённых мероприятий подозрения от­пали. Продолжительное время велось дело по проверке одного филателиста, поддерживавшего в течение нескольких лет подозрительную связь с иностранцем. Был зафиксиро­ван факт передачи им за границу фотографий строящегося секретного объекта Министер­ства обороны. После проведения комплекса мероприятий подозрение в шпионаже не под­твердилось, ограничились следственными действиями и серьёзным предупреждением про­веряемого.

Иногда проверка продолжалась длительное время и концовка оказывалась несо­измеримой затраченным усилиям. Так, в течение нескольких лет изучался житель города Вышнего Волочка, имевший кратковременный контакт с израильским дипломатом в об­щественном месте г. Сочи. Как выяснилось, дипломат являлся активным разведчиком, а вышневолоцкий житель имел непосредственное отношение к военному объекту. Это и явилось основанием для проверки. По делу был проведён комплекс всевозможных чекист­ских мероприятий, в результате чего мы пришли к выводу, что встреча с израильтянином носила случайный характер. В данном случае указанный результат был оценен положи­тельно, поскольку снимал подозрение с честного гражданина.

Проверка других некоторых сигналов приводила порой к выявлению так называе­мой фарцовки, любовных связей и т.п. и ограничивалась при необходимости соответст­вующей профилактикой.

В тот период времени 2-е отделение 2-го отдела занималось вопросами обеспечения безопасности на железнодорожном транспорте, взаимодействуя с Горотделениями УКГБ на станциях Ржев и Бологое. Работой отделения руководил очень грамотный специалист Семеняка В.Ф. (впоследствии он займёт должность начальника экономического отдела УКГБ). Это же отделение участвовало в реализации мер по защите сведений, составляю­щих государственную тайну, осуществляло контроль за обеспечением сохранности этих сведений на предприятиях, в организациях и учреждениях области.

3-е отделение 2-го отдела (руководил им почётный сотрудник госбезопасности Со­рокин М.А.) занималось изучением обстановки в ряде рабочих коллективов в плане пре­дотвращения антиобщественных проявлений, а также в среде церковников и сектантов, ведущих довольно активную работу по разжиганию религиозного фанатизма. Сотрудни­ки отделения использовали возможности по проведению мероприятий против зарубежных антисоветских организаций и идеологических центров противника, занимались изучением обстановки в среде творческой интеллигенции и студенческой молодёжи. Проводилась определённая работа по иностранным студентам, в том числе по оказанию на них выгод­ного идеологического влияния.

Надо отметить, что в 1967 году в связи с созданием в УКГБ 5-го отдела, все функ­ции 3-го отделения и оперсостав перешли к новому подразделению.  Начальником 5-го от­дела был назначен заместитель начальника 2-го отдела Д.С. Фёдоров, награждённый впоследст­вии за активные мероприятия против зарубежного центра знаком «Почётный сотрудник госбезопасности». Заместителем начальника 2-го отдела        Д.С. Фёдоров стал в 1965 году, когда я был назначен на должность начальника отдела после увольнения из органов Н.П. Шус­това. Вскоре мне присвоили звание полковника.

В августе 1968 года я в составе оперативной группы КГБ СССР выезжал в коман­дировку в Чехословакию. Выезд чекистов обусловливался необходимостью пресечения тихой контрреволюции в Чехословакии, наличием потока всякого рода «советников» и консультантов из ФРГ и США. В октябре мы все вернулись в Москву. Впечатления от ко­мандировки были противоречивыми. Меня поразила встреча с приятелем по Германии Яночеком, который с возмущением выражал свои чувства по поводу наших войск. При­поминается такой своеобразный случай. В день, когда к вылету в Москву подготовили Дубчика, Смырковского, Черника и Свободу, к нам в группу пришёл работник Центра Титов В.Н. и спрашивал, нет ли у кого из нас хотя бы четвертинки водки для удовлетво­рения желания Дубчика. Спиртного у нас не оказалось.

По возвращению на работу в Калинин собрался весь состав Управления, чтобы заслушать информацию о положении в Чехословакии. Встреча продолжалась несколь­ко часов. Следует сказать, что со мной вместе в Чехословакии находились ещё два со­трудника УКГБ                В.А. Филатов и Б.К. Осипов. Подробно о своей командировке я доложил также руководству Управления - начальнику Управления Г.М. Волкову и его за­местителю К.А. Шевчуку. Об этих начальниках осталось самое благоприятное впечат­ление. С ними сложились добрые рабочие отношения, перешедшие потом в дружбу.

Оба они стали генералами, получили эти звания после отъезда из Калинина в дру­гие регионы СССР с большим объёмом работы:              Г.М. Волков в Молдавию, а К.А. Шевчук в Ровно. К.А. Шевчук работал затем в Кировограде, в 1990 году он вернулся в Кали­нин на заслуженный отдых, Г.М. Волков переехал в Москву.

Хочу заметить, что в последующие годы вплоть до увольнения в запас в 1980 году мне пришлось работать с начальниками Управления генералами Коробкиным М.Н. и Ирлицыным И.А., однако отношения с ними были лишь чисто рабочими. 

В 70-е годы я трижды (1972, 1974, 1976г.) учился в Москве на курсах переподготов­ки начальников 2-х подразделений, познакомился со многими из них, что способствовало в последующем решать некоторые оперативные вопросы.

В те годы мы стремились активизировать работу по выявлению агентурных акций спецслужб противника, для чего совместно с особыми отделами КГБ и Горотделениями УКГБ специально разрабатывали систему контрразведывательных мер (Горотделений в УКГБ прибавилось - были созданы дополнительно Вышневолоцкое, Торжокское и Кона­ковское).

Результативнее становились мероприятия по розыску изменников Родины периода войны. Настоящим профессионалом в этой работе являлся старший оперуполномоченный Фёдоров Е.С. Он обладал феноменальной памятью, знал до подробностей данные на ра­зыскиваемых лиц, с особенной скрупулёзностью относился к первичным сигналам. Слож­но перечислить всех, кого разыскал Фёдоров Е.С., но некоторых матёрых изменников Ро­дины назвать можно. К ним я бы отнёс Савченко Я.М., уроженца Черниговской области, установленного на жительстве в Максатихинском районе нашей области, осуждённого впоследствии к ВМН, Салуянова К.К., участвовавшего в расстреле советских граждан, установленного проживающим в пос. Радченко, также осуждённого к ВМН.

В сентябре 1944 года на границе Калининской и Смоленской областей сотрудники госбезопасности захватили специально подготовленного агента Таврина, следовавшего на мотоцикле с агентом –радисткой, имевшего поддельные документы на имя Героя Советского Союза. 

Мотоциклистам не повезло. Их быстро обнаружили, и не кто-нибудь, а отряд, кото­рый возглавлял начальник райотдела НКВД. По требованию чекистов мотоцикл остановился. За рулем находился майор Красной Армии. Да какой майор! Из-под распахнутого летнего кожаного пальто по­блескивали четыре ордена. Особенно бро­сались в глаза золотая звезда Героя Со­ветского Союза и столь уважаемый фрон­товиками орден Александра Невского. Но героический «иконостас» не смутил чекис­тов, и на вопрос невозмутимого майора: «В чем дело?», - его просто попросили предъя­вить документы. Спутница офицера, оде­тая в форму младшего лейтенанта, молча наблюдала за развитием событий. Майор предъявил удостоверение личности на имя Петра Таврина - заместителя начальника отдела контрразведки «СМЕРШ» 39-й ар­мии 1-го Прибалтийского фронта. В доку­менты была заботливо вложена вырезка из газеты «Красная Звезда», в которой сооб­щалось о присвоении майору Таврину зва­ния Героя Советского Союза. Ну как тако­го можно задерживать? К тому же ехать в райотдел для более близкого знакомства Таврин категорически отказался. Дескать, очень торопится по срочному вызову. Для подтверждения своих слов майор предъя­вил командировочное удостоверение и те­леграмму о срочном вызове в Москву. Од­нако группа автоматчиков, расположивша­яся невдалеке, убедила майора в том, что в райотдел все же придется проехать.

Чекисты немедленно начали проверку Героя Советского Союза. Звонок в Москву расставил все на свои места. Все докумен­ты, предъявленные майором, оказались фальшивкой. Офицера с такой фамилией вообще не значилось в списках «СМЕРШ». Таврин был немедленно обезоружен. Таврин был снабжен по последнему слову тогдашней шпионской техники. Во-первых, документы: четыре орденские книжки, пять орденов, две медали, 116 мастичных печа­тей разнообразных ведомств и более 430 тысяч рублей. Во-вторых, оружие: 7 писто­летов, в том числе «Веблей-Скотт», заря­женный разрывными пулями, обработанны­ми сильнодействующим ядом, 2 охотничь­их ружья, 5 гранат, радиомина. Самая инте­ресная находка - специальный аппарат под названием «панцеркнаке» с бронебойно-зажигательными снарядами к нему. Это хитроумное устройство состояло из не­большого ствола, который при помощи специального манжета закреплялся на пра­вой руке, что позволяло скрытно держать его в рукаве пальто. В ствол помещался реактивный снаряд, который приводился в действие нажатием специальной кнопки, соединенной проводами с миниатюрной электрической батареей, спрятанной в кар­мане. В общем, Таврин был «упакован» очень серьезно, а значит, и задание у него должно быть нерядовое. Это подтвердил сам фальшивый майор. Таврин немедлен­но сознался в том, что он заброшен в со­ветский тыл фашистами и попросил доста­вить его в Москву. Уже на Лубянке он под­робно стал рассказывать свою историю.

Таврин, безусловно был неординарной личностью и обладал определенными талантами, преимущественно крими­нального характера. Оказалось, что Таврин стал Тавриным еще до войны, в 1939 году. Раньше он носил фамилию Шило. Тяга к перемене имени у Шило появилась после трех судимостей за растрату государствен­ных средств и удачного побега из мест не столь отдаленных. По фиктивным докумен­там он и стал Тавриным, короче, легализо­вался. И тут война. Таврина призвали в ар­мию, и он оказался на Калининском фрон­те. Совершенно неожиданно его прошлым стал интересоваться один из «особистов».

Это в планы Таврина никак не входило. На следующий день, находясь в разведке, он переходит на сторону фашистов и дает со­гласие на сотрудничество со спецслужба­ми третьего рейха. И пошла у Таврина совсем другая жизнь: он состоялся как ди­версант и террорист. Он очень быстро за­рекомендовал себя как способный ученик и был выбран руководством РСХА для спе­циальной подготовки и выполнения осо­бого задания. Таврин был отправлен в рижс­кую разведшколу «Цеппелин-Норд», под­контрольную СД. Подготовкой самородка лично занимался руководитель рижского гестапо майор Отто Краус. Специальные лекции Таврину читал сам Отто Скорцени - мастер диверсий и любимец фюрера. И все это для подготовки той самой особой миссии - Таврина готовили для убийства Сталина.

Арестованный террорист рассказал, что ему было предписано высадиться вместе с мотоциклом и радисткой в районе Ржева. Затем он должен был проникнуть в Моск­ву и легализоваться, для этого и предназ­начались разнообразные воинские доку­менты и печати. В Москве Таврин должен был расширить круг своих знакомых. Уста­новить личные отношения с работниками, а точнее, с работницами Кремля. В его шпи­онском арсенале находился препарат, ко­торый при подмешивании в напитки вызы­вал сильное половое возбуждение у жен­щин. Через знакомства, установленные ин­тимным способом, террорист должен был выяснить места пребывания руководства СССР, маршруты их передвижения, распи­сание торжественных собраний, на кото­рые он должен был проникнуть под видом Героя Советского Союза. Именно там Таврину и предписывалось воспользоваться пистолетом с разрывными и отравленны­ми пулями и убить если не Сталина, то хотя бы Берию или Кагановича. Но был и дру­гой вариант развития событий. В крайнем случае, Таврин мог ликвидировать советс­кое руководство, обстреляв правитель­ственный кортеж из «панцеркнаке». Нетруд­но представить себе, как удивлялись чеки­сты, выслушивая признания диверсанта та­кого высокого уровня. Арест Таврина и его признания помогли нашей контрразведке организовать радиоигру под кодовым на­званием «Туман». Фашисты регулярно по­лучали радиограммы от диверсанта. В них сообщалось то о непредвиденных трудно­стях, то о подготовительных действиях. И до самого конца войны руководство «Цеп­пелина» надеялось на то, что не сегодня-завтра прозвучит выстрел, и колесо исто­рии повернется вспять. Эта надежда умер­ла вместе с третьим рейхом.

С помощью авторов газеты "Караван" А. Зениной и А. Деминой с использованием материалов архива УФСБ по Тверской области при поддержке начальника музея УФСБ Ковень В.А. удалось раскрыть неизвестные страницы истории по обезвреживанию гитлеровских шпионов и пособников.