II. Детство. Школьные годы.

Как у каждого человека, моё детство формировалось под влиянием семьи и шко­лы. Но мне хотелось бы отметить в этом старших братьев Василия (1907 - 1982 гг.), Ивана (1909 - 1942 гг.) и Николая (1919 - 1992 гг.). Я был последним новорожденным в семье, сес­тёр не имел.

Брат Василий Иванович в юношеские годы по комсомольской путёвке был на­правлен служить в авиацию. Он стал военным лётчиком, обучал молодых курсантов воен­ного авиационного училища в г. Энгельсе. В первый год войны летал бомбить Берлин. Демобилизован из армии после тяжёлого ранения по инвалидности в звании майора.

Ранее он ежегодно приезжал в отпуск домой в Теблеши, занимался со мной по школьным учебникам с опережением программы. Я добросовестно выполнял все его на­ставления. Сельские мальчишки без ума были от его военной тёмно-синей формы, кожа­ных курток, и я естественно гордился им.

Второй брат, Иван Иванович, по окончании сельской семилетней школы уехал в Ленинград, где после рабфака поступил в военно-медицинскую академию им. С.М. Киро­ва. Он стал военврачом третьего ранга (носил "шпалу"). Во время приезда в Теблешстан к нему, как к врачу, устраивались очереди на приём. Он всех без исключения принимал, ока­зывал посильную медицинскую помощь, некоторых обеспечивал лекарствами. Был слу­чай, когда к нашему дому из соседней деревни привезли на повозке окровавленную жен­щину, порезанную сенокосилкой. В оказании помощи пришлось участвовать и мне. В по­следствии лечение её закончилось благополучно. При общении с братом у меня появля­лось желание стать врачом. Я уже начал знакомиться по его рекомендации с медицинской литературой. В 1942 году нас постигло большое горе - брат тяжело заболел и безвременно ушёл из жизни.

Из памяти не могут сгладиться воспоминания о длительных беседах с Иваном Ивановичем, его рассказах о преобразованиях в Ленинграде, о перспективах развития де­ревни, улучшении транспортного сообщения, в том числе г. Бежецка с Теблешстаном. Он внимательно наблюдал за моим общим развитием, прививал любовь к книгам, активно воспитывал при нарушениях мною установленных правил. Припоминается случай, когда он наказал меня десятью сутками "домашнего ареста" за то, что я вместе с группой ребят убежал из дома и отсутствовал в течение 10 дней (об этом несколько позднее).

В большей мере мне пришлось общаться с третьим братом, Николаем Ивановичем, разрыв в возрасте был 5 лет. Вместе с ним приходилось работать по дому, в огороде, на заготовке дров и кормов на зиму, совершать выходы в лес за грибами и ягодами. С обра­зованием колхоза вместе работали на общественных полях, зарабатывая трудодни роди­телям: теребили и колотили лён, убирали снопы ржи и ячменя, участвовали в косьбе тра­вы и уборке сена, а также пахоте полей, обработке семян и т.д. Работа на пожне и сено­косе давалась легко. После трудового дня бежали на речку, резвились у сделанной самими запруды.

У брата было много друзей одногодков. Среди них особенно близкими являлись Титов Сергей и Бобков Анатолий, которые отлично учились в школе, участвовали в раз­личных кружках, занимались бытовыми поделками и своего рода изобретательством. Помню, как активно они разрабатывали конструкцию водяного колеса к плоту, на кото­ром и собирались спускаться по большой весенней воде реки Теблешки. Однако этот по­ход не состоялся.

Ещё эпизод. Они тайно втроём купили обрезное ружьё и пытались охотиться. Об этой затее узнал отец, ружьё отобрал и куда-то выбросил. Случилось это после того, как брат при чистке ружья случайно выстрелил, пуля прошла в 5 сантиметрах от моего бедра, пробила деревянную лавку и ушла в стену. Естественно мы были сильно напуганы и о рас­ставании с ружьём не сожалели.

Начитанным и отличным рассказчиком был Сергей Титов. Однажды при распилке и укладке поленицы он около трёх часов рассказывал нам содержание книги под названи­ем "Рыжик".

Мне всегда было интересно находиться в их компании, узнавать что-то новое и пи­тать свою любознательность. Тем более, что в то время в селе не было ни радио, ни элек­тричества. Всё полезное и нужное можно было помимо школы почерпнуть лишь из книг и рассказов взрослых.

Сверстники брата были активны и в школе. У них действовал драматический кру­жок, коллектив юннатов (содержали кроликов), они проводили антирелигиозную пропа­ганду. В свободное время они организовали так называемый шумовой музыкальный оркестр с применением подручных бытовых средств: пилы, заслонок от печи, кастрюль и стеклян­ной посуды. Вместе с балалайкой, гитарой и мандолиной шум получался вполне музы­кальный. Неплохим было исполнение "Коробейников", "Светит месяц", "Выйду я на ре­ченьку" и других песен. Музыкантом славился Воронин Иван, он руководил оркестром, к этой шум­ной кампании подключался и я, а также мои друзья Ваня Лебедев, Андрей Брюханов. В последствии под их воздействием я научился играть на балалайке, гитаре и немного на гармошке, хотя своих инструментов в доме не имелось. Настоящим балалаечником - вир­туозом оставался брат Николай Иванович.

Николай Иванович прошёл большой жизненный путь. После окончания москов­ской школы "Стройуч" им. Будённого работал слесарем, затем служил в армии. В годы Великой Отечественной войны находился в действующей армии, проходя службу в под­собных подразделениях авиачастей. После войны работал много лет руководителем по­требкооперации, председателем колхоза в различных населённых пунктах Бежецкого рай­она (с. Намесково, Заручье, Моркины Горы). Последняя должность - начальник участка совхоза Зареченский. Николай Иванович был активен в общественной жизни, выступал с лекциями, проводил беседы с молодёжью, делился опытом с призывниками в армию. Он умел организовывать и праздники, увлекая присутствующих залихватской пляской, весё­лой песней и задорной частушкой.

Однако семейная жизнь у него сложилась драматично. Первая жена в период его службы в армии загуляла, и с ней он расстался. От брака осталась дочь Валентина, про­живает в настоящее время в Твери, работает ткачихой на камвольном комбинате. Вторая жена умерла от аборта. От неё осталось три сына - Валентин, Александр и Виктор, кото­рые успешно закончили учёбу, устроились на работу и обзавелись семьями. Валентин и Александр проживают в г. Бежецке, Виктор в селе М. Горы (в 35 км от Бежецка, в 25 км от с. Теблеши). Третья жена скончалась от сердечного приступа. Сын от неё - Анатолий - проживает с семьёй в Твери, работает автомехаником. У него обаятельная жена Ирина и два сына: Дима - будущий математик и Денис - возможный "Кулибин".

Дети Николая Ивановича каждый год бывают в с. Теблеши на могилах своего отца и матерей, а также дедов.

Из детства мне хорошо помнятся школьные годы. С 1 по 4 класс я учился в школе 1-й ступени, расположенной за рекой в так называемой Поповке. В школе было около сотни уче­ников. Первой учительницей была Клавдия Ильинична Махальникова. Она внимательно и строго следила за порядком и никто при ней не позволял себе никаких шалостей. Она выявляла индивидуальные привычки и наклонности учеников, чем-то заинтересовывала, увлекала каждого из нас. Мне лично поручалось печатать лозунги для школы, декламиро­вать на сборах небольшие стихотворения. В нашем классе учились две круглые отличницы Сергеева Маруся и Абрамова Аня, получившие общешкольное признание.

В школьной жизни не обходилось и без курьёзов. Однажды на утренник, посвя­щённый празднованию годовщины Октября, я и одноклассник Ваня Лебедев нарядились в отцовские мундиры царской армии и пришли в школу. Мундиры со времён первой миро­вой войны лежали в сундуках проеденные молью и для нас были непомерно велики. Один из мундиров был обшит белыми галунами, второй красными. По детской наивности мы считали, что отцы служили один в белой армии, второй - в красной. Ватага учеников встретила нас далеко от школы, выбрала в президиум собрания, и мы с напущенной важ­ностью сидели весь праздник. Только после утренника нас привели в учительскую и устроили воспитательную разборку. Впоследствии названные мундиры символизировали принадлежность к разным армиям при наших играх в войну, в Чапая.

Будучи школьником 1 ступени я частенько забегал в сапожную мастерскую, где работал отец. Я внимательно рассматривал низкие столики, на которых лежал сапожный инструмент, липки - специальные сидения для мастера, с любопытством обозревал дере­вянные колодки, деревянные и металлические гвозди, различной формы ножи, молотки, а также товар для сапог. Мне нравились запахи кожи, воска и вара, применяемого для укре­пления дратвы. Мастеровые люди со мной обращались ласково, называли любезно Ми­хаилом Ивановичем. Иногда по их просьбе я читал районную газету "Большевистский путь" и, как мне казалось, они внимательно слушали (обычно их было 4-5 человек).

В сапоговаляльной мастерской меня забавлял процесс изготовления из овечьей шерсти красивых, удобных и тёплых валенок. Всё это происходило на глазах. После расщипки шерсти и обработки её обкаточной машиной на валиках с металлическими шипами делали грубую заготовку формы сапога и закладывали её в кипящую воду. Заготовки на­саживали на колодки и неимоверными усилиями мастер в течение нескольких часов отби­вал её специальными вальками. При этом заготовку он периодически окунал в горячую воду. После освобождения от колодок и просушки сапоги были готовы.

В период учёбы с 5 по 7 класс мой кругозор расширялся. В школе проводились ве­чера - что-то вроде выступлений художественной самодеятельности. Ставились небольшие пьесы, однажды даже "Любовь Яровая" (мне досталась там роль комиссара Кошкина). Инициатором таких постановок были Сапожникова Александра Назаровна, моя двою­родная сестра, работавшая учительницей, а также Иванова Надежда Григорьевна, препо­даватель русского языка и литературы. В моей памяти осталось общешкольное мероприя­тие, посвящённое 100-летию кончины А.С. Пушкина.

Надо сказать, что Надежда Григорьевна как-то по-особому относилась ко мне, иногда приглашала вместе с несколькими учениками к себе домой и поручала готовить для школы некоторые поделки (для витрины, ёлочные игрушки на Новый год и т.п.). Она рекомендовала для чтения книги, иногда давала свои журналы. Я зачитывался той или иной удивительной историей. Особенно занимали меня рассказы о полярных исследовате­лях Амундсене, Нобеле и др.

В школе демонстрировались кинокартины, и мальчишкам всегда хотелось смот­реть их, сколько бы их не крутили. Я хорошо помню почти всех учителей Теблешской школы, у которых мне пришлось учиться . Это муж Надежды Григорьевны - Иванов Ве­ниамин Леонидович - преподаватель ботаники, Орлов Константин Михайлович - матема­тик, Лебедев Иван Иванович - географ (он же преподавал некоторое время немецкий язык), Берёзкин Алексей Фёдорович вёл все предметы труда, при нём мы научились делать приличные табуретки и столы. Директором школы являлся Ильин Иван Яковлевич - пре­подаватель истории, уважаемый теблешанами за активную общественную деятельность.

Наряду с учёбой в школе и работой на "трудовом фронте" нам удавалось зани­маться и своим ребячьим делом: ловить рыбу разными способами в р. Теблешке, лазать и исследовать лабиринты на чердаках закрытой церкви и колокольни, совершать походы за орехами через 3-х километровое болото. Однажды мы с ночлегом ходили к истокам реки Теблешки и остались довольны своим открытием: речка берёт своё начало из небольшого болота примерно в 25 км западнее села Теблеши, она подпитывается несколькими ручья­ми.

Лазание по трубам, крышам церквей и колоколен было способом проверки ловко­сти и смелости участников. При неосторожных движениях можно сорваться с большой высоты. Однажды Ваня Лебедев забрался на крышу колокольни, затем на первый выступ столба, на котором крепится крест, и обратно спуститься не мог. Спас его тогда Вася Пожильцов . Я лично на крышу колокольни не поднимался, но по карнизам верхней части колокольни проходил, держась за наружные выступы стен. На высоте примерно 20 метров это тоже было опасно. Вспоминая об этом сейчас, осуждаешь свою детскую безрассуд­ность.

Наиболее значимым для нас событием по тому времени был летний побег из дома после окончания 5 класса. В состав группы "беглецов" входили Мамакин Миша, Пожильцов Вася, Лебедев Ваня, Багров Лёня и я. Из села мы двинулись в 24.00 с рюкзаками, в которых находились продукты из расчёта на неделю. Не прошли и километр, как Багров Лёня заявил о своей решимости вернуться домой. Проголосовали единогласно: с трусом распрощаться, т.е. отпустить домой. Однако нас волновало то обстоятельство, что на утро он может выдать наш замысел побега и маршрут следования. Поэтому мы потребовали клятву о молчании, но как впоследствии выяснилось он клятву не сдержал. Глупая идея нашего путешествия сводилась к тому, чтобы заставить своих родственников побеспоко­иться и вызвать милость к нам как к страдальцам. По детской наивности мы считали, что слишком много с нас требуют родители, принуждая в летние каникулы непомерно много трудиться. Нами предусматривалось пройти пешком до устья р. Теблешки, затем всё рус­ло реки Дрезны, в которую впадает р. Теблешка, и после этого добраться до реки Медве­дицы, куда впадает река Дрезна. В первую ночь мы прошли 12 км. В деревне Крино (около райцентра Киверичи) мы пытались уговорить бывшего теблешанина Бобкова Анатолия (по возрасту он был старше нас на 5 лет) возглавить группу. Бобков оказался умнее, от предложения отказался однако отговаривать от похода не стал. Мы выбрали старшим Ва­сю Пожильцова и двинулись дальше. По пути движения занимались рыбалкой, жгли кост­ры, заваривали ушицу. Ночлеги устраивали в сараях с сеном. Первые 3 - 4 дня мы были в хорошем настроении, затем стало как-то беспокойнее. Мы начали осознавать никчём­ность таинственности побега и вообще его целесообразности. Между нами обозначились определённые противоречия, которые стали усиливаться на 7 день похода. И вскоре мы пришли к общему согласию - возвращаться домой. Повеселев, двинулись в обратный путь, сокращая расстояние. В Теблешах на 2 день нашего побега от Багрова стало известно, что путешествие кратковременно, и родственники уже ждали возвращения. Мой приход до­мой совпал с днём приезда брата Ивана Ивановича. За указанные проделки он наказал меня 10 сутками "домашнего ареста". Так называемый арест сводился к тому, что я днём занимался полезным трудом, а по вечерам сидел дома. Для меня это было серьёзным нака­занием.

Мне вспоминается знакомство с приезжавшими в Теблешстан труппами цирка и кукольного театра. Сельская ребятня не выпускала артистов из своего поля зрения, старалась быть ближе к ним, помочь перетаскивать снаряжение и охранять его. За это нам раз­решалось бесплатно пройти на представление. Из увиденного мы извлекали уроки и впо­следствии сами научились делать определённые номера: скакать на плоской деревянной лопате, исполнять стойки и ходить на руках, как это делал акробат Рыбкин, а некоторые (например Вася Пожильцов, Ваня Лебедев) свободно делали сальто. Со временем, т.е. во время учёбы в Киверичской средней школе, с подобными номерами я выступал на район­ной сцене.

Но наша неуёмная энергия не ограничивалась только благими намерениями. Все­гда хотелось чего-то необычного, острого, набедокурить так, чтобы об этом заговорили взрослые. Такой случай представился. Однажды в летний вечер, когда сельские девчата возвращались с гуляния из соседней деревни и проходили мимо кладбища, мы втроём (Пожильцов, Лебедев и я) изобразили воскрешение из могил покойников. Считая, что покойники должны быть в белом одеянии, мы заранее подготовили простыни, длинные белые рубахи и облачились в них при приближении девчат к кладбищу. Как только они могли видеть могилы, мы начали медленно подниматься с земли, изображая руками воз­несение к небу. Почувствовав, что девчата привидения увидели, мы начали приближаться к ним, обнажая голое тело и щёлкая зубами. Заранее мы не могли представить результаты случившегося. Девчата начали издавать какие-то непонятные звуки, ноги их делали дви­жения, но они стояли на месте. Продвинувшись с трудом метров на 200 до первого сель­ского дома, они свалились в шоке на крыльце прихожей. Здесь мы поняли, что дело нешу­точное, быстренько вернулись на кладбище, оделись и другой дорогой разбежались по домам. Мы не могли предполагать, что случится утром. Подняли шум родители девчат, начал разбирательство председатель колхоза, поднялось общественное недовольство. По­дозрения падали на нашу троицу, но доказательств не было, и дело это постепенно затих­ло.

Продолжительное время сельских ребят занимала мысль, как навредить бывшему церковному старосте, бездетному Василию по прозвищу "Косой", за неприязнь к молодё­жи. Он выгонял нас с территории церковных оград, не разрешая звонить в один остав­шийся колокол, а однажды оттаскал за уши одного мальчишку за то, что тот ходил по­близости его дома. На ребячьем совете было решено перекрыть стеклом дымоход его печи на крыше. После от соседей стало известно, что Василий 2 дня искал причину топки по-чёрному и возмущался проделками ребятни.

С этим же Василием был ещё один эпизод. К замковой накладке его калитки ребя­та привязали тонкую проволоку и периодически дёргали её в позднее вечернее время. Ва­силий на стук в дверь несколько раз выходил на улицу, но никого не увидев, возвращался домой. Однако было понятно, что злость его нарастала. Концовка была неожиданной. Он по проволоке незаметно приблизился к нашей засаде, схватил одного и чуть было не ото­рвал ему уши. К Василию мы больше не приставали.

Закончилась учёба в Теблешской НСШ, и надо было решать, как быть дальше. Или идти по пути брата - поступать в школу "Стройуч" имени Будённого в Москве или учиться в средней школе и готовиться к поступлению в высшие учебные заведения. На се­мейном совете было принято решение учиться в Киверичской средней школе (с 8 по 10 класс). Отец заявил, что, несмотря на баловство, я учиться смогу.

Село Киверичи - село старинное, о чём свидетельствует гипотеза происхождения его названия. Она уводит в глубь веков, когда существовал гусарский головной убор ки­вер. Немало подтверждений солидности возраста села и в нём самом. Например, Троицкая церковь, больница и школа были основаны 115 лет назад.

Скромная сельская школа подарила много замечательных имён. Инна Константи­нова, партизанка, герой Советского Союза, чей подвиг вошёл в историю Великой Отече­ственной войны. А. Константинов - её отец - многие годы был директором этой школы. Ю. Константинов был начальником одной из станций на Северном полюсе. Имя С. Пугина увековечено на граните Мамаева Кургана в Сталинграде. А. Бочкин - Герой социали­стического труда, руководил строительством Красноярской ГЭС. И. Густов был первым секретарём Псковского горкома коммунистической партии. М. Володин - советский раз­ведчик, работал за рубежом. С. Никольский - профессор МГУ ...

Этих людей роднит не только графа "место рождения", но и наличие в их аттеста­тах зрелости записи "Киверичская средняя школа".

В Киверичах я занимался с сентября 1938 года по июнь 1941 года, учился в основ­ном на 4 и 5. Поскольку из памяти ещё не изгладились школьные годы, хочется назвать как можно больше имён тех лет.

Эти три года я жил на квартире в небольшом доме семьи Кудиновых по улице Но­вая деревня. В качестве квартирантов в этом доме проживали также Мамачев Василий Иванович - мой лучший друг из деревни Воронцово, Афанасьев Гоша из деревни Игнато­во, Капсулева Анна и Ковалёва Ольга из деревни Мясниково.

По соседству в домах семей Громовых, Бабешкиных и др. жили учащиеся нашей школы: Маряшин Виктор, Бокарев Пётр из деревни Житищи, Коршунова и Соловьёва Клавдия из деревни Иевлево, Матвеева Мария и Квашнина Ольга из деревни Игнатово. Из местных жителей села Киверичи я был дружен с Павловым Пашей, Ильиным Димой, хорошо знаком с Сорочинским Леонидом, Мельниковыми, Тугариновыми, Башиловыми, Лебедевыми, Сорокиными, Волковыми.

Из преподавателей школы на всю жизнь запомнились Никитышев Виктор Петро­вич (математик, физик), Фуряев Захар Захарович (литератор), Кучин Александр Ильич (географ), Кляйн (учитель немецкого языка), Быстров Василий Никитович, Рулев Дмит­рий Николаевич, Сидельникова Нина Ивановна. Директором школы в то время был Смирнов. Хорошо запомнилось, как он посетил меня в больнице, где я лежал с переломом ноги в 8 классе.

Ученики школы активно занимались художественной самодеятельностью. Старше­классники ставили спектакли по произведениям Гоголя, Мольера, декламировали стихи Маяковского, рассказы Зощенко и т.д. Один пример: Городничего из "Ревизора" играл ученик 10 класса Мазин Виктор, Хлестакова - Сорочинский Леонид, жену городничего -Сорокина, Добчинского и Бобчинского - Сапожников и Павлов. Выступления проходили на сцене районного Дома культуры.

Замечательный был оркестр, а также школьный хор. Блистали своим талантом пе­вицы Блинова, Иванова Ольга и др.

В числе активистов школьных мероприятий были Евдокимов Николай, Исполатов Борис, Марков Сергей, Виноградов Михаил, Комиссарова Наталья, Сорокина Надежда, Королёва Антонина, Светозарова Нина и некоторые учащиеся из моего класса, такие как Клавдиева Настя, Константинова Тоня, Бедова Таня и др.

Значительное место в школьных буднях занимал спорт. Среди учащихся были даже начинающие акробаты. Неотделимы от зимнего спорта были лыжные соревнования. Од­нажды наша команда из 5 человек пробежала дистанцию в 10 км за 47 минут и заняла 1-е место по школе. В тех условиях это было большое достижение.

Нельзя не упомянуть о школьной дружбе мальчиков с девочками. Она складыва­лась в ходе учёбы, общественной работы, иногда переходила у некоторых пар в первую любовь. Дружба носила чистый, нежный, доброжелательный характер, и в отдельных слу­чаях ставилась учителями в пример учащимся других классов.

С некоторыми из школьных друзей мне пришлось быть на военной службе в 1942 -1943 годах, в частности с Башиловым, Волковым, Мельниковым, Цветковым, Блохиным, Марковым, Булычёвым, одноклассником Палёновым. Впоследствии наши военные доро­ги разошлись, и об этих людях мне почти ничего неизвестно. Как было бы здорово встре­титься с ними в один из Дней Победы!

Обращаясь в этих заметках к памяти далёкого прошлого, лишь в зрелые годы осознаёшь, сколь велик был благородный порыв молодых людей того времени, стремле­ние реализовать свою юношескую мечту, оставаться верными патриотами Родины. Боль­шинство мальчишек мечтало стать челюскинцами, папанинцами, лётчиками, моряками или общевойсковыми командирами. И некоторые достигли этого. Например, Исполатов Борис стал генералом.

В настоящее время, подводя итоги пройденного пути, приходишь к неоспоримому выводу - как дороги человеку его школьные годы и заложенный ими жизненный фунда­мент. Одновременно вспоминаешь былые (в т.ч.) бытовые сложности тревожной предво­енной молодости.

В летние каникулы тех школьных лет приходилось усиленно трудиться, осознавая, что на меня тратятся родителями большие средства. После окончания 8 класса, несмотря на болезнь и перенесённый перелом бедра, я трудился в колхозе на околоте льна, мо­лотьбе ржи, которая готовилась под озимое поле и т.п. После окончания 9 класса я рабо­тал библиотекарем в Давыдковском сельском совете (в 4 км от с. Теблеши), получал зар­плату и отдавал матери.